Философские произведения - П. Д. Юркевич

Форма понятия. В понятии мы мыслим нечто. Оста<-вим: случай и личный, повод, по которому мыслим мы это нечто, оставим личное чувственное воззрение, отрешимся: от места и времени, от здесь, и теперь, — потому что вое эти определения касаются положений мыслящего субъекта, а не мыслимого понятия, для которого все равно, какое; лицо, где, когда и но какому поводу мыслит его. Итак, возьмем содержание этого понятия само по себе, отдельно, как то, что оно есть. Таким образом мы полу» -; чим:. определение, что идея есть единая, тожественная–с собою, и общая. сущность, и притом сущность, мысли мая так например, идея красоты есть единая, и. общая сущность прекрасного). Так, в идее четыреугольника мы мыслим.

и, созерцаем мы их только в мышлении и Возьмите определеннее представление и понятие–Первое изменчиво по различию опытов и привычек каждого;"последнее неизменяемо, оно всегда есть то же самое, есть одинаковое для всех разумов; первое есть факт в личном сознании, последнее — незыблемый и верный самому себе. образец. Первое принадлежит индивидуальному мьпнк лению, второе — всеобщему разуму; действительность первого зависит от состоянии субъекта, действительноеть второго заключается единственно в нем самом, тс есть в- его мыслимости. Идея есть неизменяемый и вечный образец по отношению к тому, что дано в опытах и прел–ставленник. Она не существует ни на каком живом существе, ни нл нгбе, ни ни земле, но пребывает сама в себе или в мысленном месте, потому чттт в? сь способ ее бытия состоит в том, что она есть содержание, — созерцаемое правителем души, разумом | Так как каждое понятие существует только однажды, гак. как от многократного положения его в мышлении оно ие делается другим, то идея для каждого рода одна (2а, Пе гер. X, 597с).

Только частное и индивидуальное происходит и исче зает. ббщее не может нн происходить, ни разрушаться Этот человек произошел, и после некоторого времени он разрушится. Но человека вообще, самого человека, еди ную и общую сущность человека не может сотворить никакое всемогущество: идея ни происходит, ни исчезает, она есть вечная истина. Не идеи определяются действиями й творчеством живого субъекта, но, наоборот, действия и творчество живого субъекта определяются идеями. Так, художественная деятельность человека определяется идеей вещи, которую он предполагает сделать. Так, Бог творит мир, взирая на идеи; как на первообразы вещей (Тип. 28а). Истины нельзя и сотворить, — ни изобрести: ей свойственно вечное есть.

и мышление лица есть только стремление познать идею.

Форма суждения. Если переведем слово еТбод буквально, чрез вид, и если возьмем платоново учение, что и опыте данная вещь есть настолько, насколько она причастна идее то получим следующие логические и метафизические определения; Всякое явление есть настолько, насколько оно причастно виду.

Невозможна в мире явлений такая вещь, которая не подходила бы под общее определение разума.

Идея есть предикат в каждом познаваемом предмете как субъекте.

Субъект мыслится н есть только посредством предиката. Сущность каждой вещи состоит в тех идеях, или гфеднкатах, которым она причастна. Вне их вещь, субъект есть Итак, учение о безусловных вещах, например, об ато–мпх или вообще о таких безусловных субъектах, которые есть как бы по естественному, первобытному, следовательно, ничем не оправданному праву и которым свойственно бытие само по себе, не мотивированное требованиями истины, — такое учение реализма не может быть допущено в системе разума.

В субъекте суждения представляются многие видимые и случайные веши чувственного мира, в предикате — один простой, общий к неизменяемый предмет разума.

Так как в каждом предмете опыта есть только часть идеи (отсюда причастие), то он более или менее подобен идее, а не тожествен с нею, и, следовательно, идея есть го, чем должен быть предмет, есть идеал или первообраз для развития и совершенствования предмета.

Предметы, данные в опыте, оказываются явлениями пред взором разума, который знает то, что должно быть.

Соединимость многих субъектов в одном и том же предикате возможна, потому что каждый субъект имеет только часть идеи, например, каждая музыка, каждая женщина имеет только эту или ту красоту, а ие красоту вообще. На этом основывается необходимость процесса или изменения, которое иначе не мыслимо. Изменение есть вечное искание истины и добора Наконец, соединимость многих предикатов, или идей, и одном субъекте возможна вследствие разумного, и/и мыслимого, отношения между идеями, по силе которого одни идеи не сообщаются между собою, как противоположности, которые исключают себя взаимно, напротив, другие иДеи совмещаются между собою» потому что одна из них имеет часть в другой. Мир, в котором или все соединялось бы со всем, или ничто ие соединялось бы ни с чем, невозможен по существу идей и их связи.

. Здесь может фыть полезно заметить, что для понимания Платонова учения о разуме и смысле его логических форм необходимо перенестись в положение, соответствующее тому, какое принимает физик, когда он изучает законы двии$ения тел. Фнзик отрешаетсн от всего мира н воображает себя в пустом пространстве, где движению тел не препятствует ни среда, ни трение; также в движу щихся телах он выключает мысленно сотрясаемость частей и эластичность их связи, наконец, выделяет нх способность превращать одну силу в другую. Подобным же образом необходимо для понимания Платона отрешиться от всех феноменальных состояний мышления, от привычек субъекта, от его личной опытности, от различной степени напряженности при размышлении и т. д. и смотреть только на то, что должно быть мыслимо о предмете. Этот идеальный пункт, до которого субъект стремится подняться на основании и из круга своих личных опытов, есть истина, есть идеи. Она существует ддя общего разума. Она выражает ие то, что мы можем испытать о вещи, но то, что есть в семой веши или что есть самая вешь, истинно–сущее; Тким образом, разум или ь действительности, или по своим тенденциям есть созерцание метафизической истины, созерцание идей.

с. Форма силлогизма. Силлогизм по своей первоначальной форме соединяет низшее понятие с высшим на основании среднего. В таком силлогизме, которого вся сущность состоит в подчинении понятий, указывается основа для нашего познания связи между низшим и высшим понятиями, но не причина, родившая эту связь. Притом он всегда имеет значение условное, потому что годность посылок только предполагается, но не рассматривается как достоверная истина. Но в особенности следует иметь в виду, что две посылки силлогизма сопоставляются эмпирически или что низшее понятие вносится в объем среднего не вследствие логического понуждения, но единственно на основании опыта и воспоминания. Итак, он не есть форма спекулятивного мышления, которое относится к бытию вообще или к отвлечённому понятию бытии и которое поэтому движется от идей чрез идеи к идеям, но — форма здравого смысла. У Платона мы находим форму Для спекулятивного мышления, —форму, которая, как он сам предполагает, может показаться странною. Он спрашивает: Справедливые справедливы не по причине ли справедливости? не так же ли мудрые по причине мудрости? и не по причине ли добра все Доброеесть доброе? и разве не по причине красоты/все прекрасное есть прекрасное?» Таким же образом, например, в Федоие»: Прекрасные вещи делаются прекрасными от прекрасного, и великое дел а стел великим от величины, и малое мало от малости» В том же- месте изъясняется основание эгого непривычного для нас образа мышления. Сократ после неудачной попытки познать веши чувственным взором решился прибегнуть к мыслим и в них созерцать истину вещей: Он не согласен, чтобы тот, кто созе|)н; ает вещи в мыслях, созерцал их более неверно, нежели тот, кто созерцает их в фактах Но в каких мыслях? Основываясь каждый раз на мысли, которую я считаю наифвнчайщек»), я признаю истинным. все, что кажется мне согласно с нею, будет ли это причина иди. все другое, если же что несогласно с ней, тб я признаю неистинным». Эта наикрепчайшая мысль есть начало тожества и общее понятие как его исполнение -Никогда. противоположное не будет противоположно самому себе, или никогда вещь не должна быть противоположна самой себе. Этому достовернейшему началу удовлетворяет только единое, общее и всегда равное самому себе содержание идеи, потому что идея есть всегда одно и то же одним и те ах же образом). Итак, только в мыслях, которые согласны с указанною наикрепчайшею мыслию, только в идеях можно созерцать истину вещей. Они составляют особенный вид оснований не познанный прежними философами, которые изучали только материальные основания явлений. Именно, — говорит Сократ, — я думаю, что если есть что‑нибудь другое прекрасное, кроме прекрасного самого по себе, то оно прекрасно не но чему иному, как только потому, что оно причастно того. прекрасного. Это же самое я утверждаю и обо. всем. Й не знаю и не могу понять тех других, искусственно придуманных причин; но если кто говорит мне, что нечто прекрасное есть таково, потому что оно имеет или пре красный цвет, или прекрасную фигуру, или что‑нибудь подобное, то я все это оставляю, потому что во всем другом я теряюсь, утверждаю же просто, бесхитростно, а мо жет быть и глупо, что прекрасное в вещи происходит не от чего другого, как или от присутствия того прекрасного, или от общения с ним, или от способа связи с ним, как нибудь иначе называемого, —этого я не решил еще; но и решил то, что все прекрасные вещи делаются прекрасны от прекрасного. Такой ответ будет самый несомненный как для меня, так и для другого». Итак, общение вещи с идеей есть причина того, почему вещь есть такая, а не иная. Но для избежания очень опасного этом случае недоразумения следует помнить, что Сократ называет идею одним из видов причинности Здесь в особо и пост и открывается нам сущность платонизма.